умей жить и тогда, когда жизнь становится невыносимой. © "как закалялась сталь"
первое совместное с Хром-чан творчество. так что я волнуюсь даже :З
Название: «Бонни и Клайд. Задержание»
Авторы: Steyr, захария
Фэндом: ориджинал
Пейринг: Костя Иглин/Андрей Юркиев
Жанр: приключения, романтика, юмор
Рейтинг: NC-17
Размер: миди
Предупреждение 1: слэш
Предупреждение 2: *с удовольствием* все совпадения с реальными людьми не случайны
Саммари: Что будет, если студент-аферист решится похитить депутатского сына, и жизнь повернет все так, что никакие деньги станут не нужны? В этой истории - погони, секс, приправленный экстримом и такая навязчивая родительская забота. Предысторию, в которой парни только встречаются и узнают друг друга, можно прочитать здесь
читать дальше
Глава 1.
В Америке.
- Запрыгивай, запрыгивай скорее! У нас времени в обрез! - с пустой парковки при захудалом мотеле мотоциклист призывно машет рукой высокому парню, во рту которого методично исчезает сэндвич. С видом человека, полностью довольного жизнью, тот не воспринял слова сообщника всерьез:
- Дай мне поесть спокойно, скотина. Я ужин пропустил из-за твоих капризов, между прочим.
Мясо в сэндвиче было непрожаренным, но это все же лучше, чем ничего. Им и так в дороге придется быть еще неизвестно сколько времени, а он его гонит.
- Так и заворот кишок недолго получить, знаешь ли!
- По радио сообщили, что за нами ведется погоня, даже описание внешности дали. Администратор этого клоповника явно слышал выпуск и в скором времени сообщит в полицию, если уже не сообщил. Так что решай, что тебе важнее: правильное пищеварение или наши жизни, - почти будничным тоном поясняет Юркиев, что стоит ему немалой выдержки. Знать, что тебя вот-вот могут поймать, и сохранять спокойствие - дело не из легких.
- Что? Твой папаша так от нас и не отстал?!
Остатки сэндвича останавливаются в паре сантиметров от рта, крошки сыпятся на потрескавшийся асфальт. До Иглина наконец доходит вся шаткость их положения, и он, недолго думая, бежит к мотоциклу, на ходу дожевывая свой несостоявшийся ужин.
Хватает толстовку (ночь выдалась теплой, он был в одной водолазке), от волнения не сразу попадая руками в рукава.
Юркиев тем временем надевает мотоциклетный шлем: и лица не видно, и, если они разобьются, в его голове что-нибудь, да останется.
- Поверь мне, пока он не вернет меня или достоверно не убедится в моей клинической смерти, не отстанет. Хотя, боюсь, и в этом случае мой уважаемый отец будет преследовать тебя. Дабы понести возмездие, - Юркиев с пафосом закатывает глаза, - Вот, за куртку держись, а то, если ебнешься на шоссе, собирать не буду.
И коротко вздрагивает, когда сильные руки обхватывают его талию. Как в тиски заковал - не вырваться, даже если б захотел. Но желания такого нет, даже спокойнее как-то стало. Начал привыкать, что ли?
- Двигай уже, а то и правда поймают, - доносится сзади.
Костя нечасто давал себе повод для разгильдяйства, брал ответственность за такие вещи, как выбор ночного пристанища, покупка бензина или чего-то подобного; Андрей же вел себя легкомысленно, чаще всего забивал на конспирацию и осторожность, но припадки здравого смысла иногда себе позволял. Вот как сейчас, например.
Сверкнули фары в темноте, выхватили кусок шоссе, похожего на сброшенную чешую змеи. Белый разметочный пунктир сливался в одну непрерывную линию, от чего слегка закружилась голова. Дорога была пустынной - за исключением их мотоцикла; не было возможности рассмотреть окружающий ландшафт: ночь выдалась безлунная, и от этого по обе стороны трассы виднелись лишь чернильные силуэты деревьев.
Мирно сидеть Косте было скучно. Юркиев был непривычно взвинченным, молчание - гнетущим и неуютным. Потребности взрослеющего организма даже во время преследования давали о себе знать, и Иглин не нашел ничего лучше, чем разшевелить Андрея одним доступным, хоть и немного неуместным на дороге способом.
Юркиев решил промолчать, когда руки Кости зашарили по куртке - ну пусть елозит, если хочет, может у него запястья затекли. Когда эти самые конечности спустились ниже и ущипнули за ягодицу, он попытался предупреждающе ткнуть увлекшегося "напарника" в бок, но получилось не очень: все-таки управление мотоциклом требовало сосредоточенности на руле, иначе они рисковали свернуть с дороги на ближайший пустырь. Что, естественно, было Косте только на руку. Значит, мешать не сможет. Пока левой рукой он по-прежнему держался за Андрея, правая потянулась к его ширинке джинс, по пути ненавязчиво расстегнув ремень.
Парни пропустили момент, когда невдалеке послышался шум приближающегося автомобиля. Костя повернул голову, чтобы взглянуть на машину, и застыл, увидев красно-синие огни полицейской машины. Номерной знак их транспорта копы наверняка знали, если администратор все же позвонил в полицию, поэтому Иглин не удивился, когда завыли сирены. Но останавливаться не собирался, даже когда заметил, как напрягся Юркиев. Так ведь еще интереснее, верно? Хоть и придется огрести от Андрея потом, зато сейчас можно развлекаться по полной.
Справившись с молнией, Костя скользнул рукой под ткань боксеров и обхватил вялый член. Настойчиво погладил гладкую кожицу, обвел уздечку кончиками пальцев... Пока Андрей не завопил глухим из-за шлема голосом:
- Блядь, да перестань ты, ебаный извращенец!
Мотоцикл завилял по дороге, как пьяный. Сидевшие в машине полицейские недоуменно переглянулись. Водитель новичком явно не был, так откуда такая странная езда? Наверняка все эти неожиданные маневры на самом деле обманные, чтобы облапошить их!
Тем временем события на мотоцикле, прорезающем предрассветную тьму светом фар, развивались стремительно. Андрей, кажется, смирился со своей нелегкой участью. Во всяком случае, открытой агрессии не проявлял, рассуждая так: не стоит дразнить погоню. Все его силы были брошены на то, чтобы удерживать контроль над их с одуревшим сообщником транспортом.
- Немедленно прекрати лапать меня холодными руками, - сухо.
- Экая принцесса! Раньше ты не был таким избирательным. Ничего, потерпи немного, скоро согреются, - истинно змеиная усмешка. А пальцы - действительно, уже изрядно согревшиеся - щекочут основание головки, то сжимая напрягшийся орган почти до боли, то отпуская и поддразнивая легчайшими прикосновениями. Твою мать, Иглин, где ты такому научился?!
- Выкусите, падлы! - выкрикнул Костя полицейским машинам напоследок. Русских копы не поняли, но интернациональный жест средним пальцем был красноречивым: предводитель операции чуть не захлебнулся слюной от такой наглости. Еще бы, какой-то вшивый студентик украл сына сотрудника государственной думы, переполошил полстраны, да еще и сопротивление оказывает! А, главное, жалко мальчонку-то похищенного. Много повидал шериф и отлично знал, какими жестокими могли быть преступники. Особенно молодые и неопытные.
За вспышкой негодования он пропустил, как мотоцикл с похитителем вильнул куда-то в сторону, съехал на обочину, и... исчез за деревьями. Полицейский "бьюик" попробовал последовать за ними, но старая машина была гораздо менее маневренной, да и прошмыгнуть в проходах между узкими деревьями не представлялось возможным. Водитель смачно выругался сквозь зубы, а мотоцикл уже скрылся из вида. Операция по незамедлительному захвату была провалена.
Когда окончательно обнаглевший Костя решил поиграть в «похитителя и жертву», основательно прихватив мочку уха измученного Юркиева зубами, тот перестал контролировать себя. Стройное тело будто подбросило вверх, вжало в парня, сидящего сзади, выгнуло дугой. Руки судорожно вцепились в руль, он со свистом выпустил воздух сквозь сжатые зубы. Вздумай кто-нибудь из поотставших преследователей догнать их сейчас, он не сдержал бы вопль изумления: не каждый день увидишь, как похищенный депутатский сынок сначала осыпает своего смеющегося «мучителя» потоком таких ругательств, что не в каждом «обезьяннике» услышишь, а потом валит в канаву и засасывает так, будто хочет выпить его рот - до самого горла.
- Вовремя мы свернули, - замечает развалившийся в траве Андрей. Его руки закинуты за голову, и губы уже не поджаты, а растянуты в довольнейшей из улыбок. Улыбке обожравшегося сметаной кота.
- А то, моя заслуга, - нарывается Иглин. Ему снова не хватает внимания.
- Все тебе мало? - лениво даже поворачивать голову, поэтому Юркиев только приоткрывает левый глаз.
И немедленно закрывает его обратно, потому что теплая тяжесть наваливается сверху и расцеловывает лоб, щеки, шею.
- Обожаю, когда ты такой, - говорит Иглин спустя неопределенный промежуток времени.
Серьезно, как никогда.
Глава 2.
В России.
По заброшенному классу сновали толстобрюхие крысы, похожие на карликовых свиней с бурой щетиной. В стеклах, потрескавшихся от полицейских пуль, отражались алые росчерки сигнальных огней, где-то истерично завывала соседская сигнализация: во внезапной перестрелке пострадало и ни в чем не повинное гражданское имущество.
Взмыленные полисмены расползлись по территории обветшалого колледжа, как тараканы в поисках еды. Кое-кто наспех закурил сигарету, пока не видел шеф. Отлынивать было нельзя - от результата работы зависело не количество премиальных на конец месяца, а гарантия того, что пригретые за годы должности в участке останутся занятыми. На взятие, в общем-то, рядового вымогателя с жертвой вызвали чуть ли не весь отдел, даже рядовых сержантиков из дежурной части в эту ночь выволокли на задание.
"Ну надо же," - сетовали усталые офицеры, - "Как только приехала важная шишка из министерства, так начальству будто вожжа под хвост попала. Вон, даже шеф, обычно строгий со всеми подчиненными, вьюном вьется вокруг мужика у богатой машины. Сразу видно, фигура важная: золотые запонки поблескивают на манжетах, от твидового костюма пахнет дороговизной, вид невозмутимый и презентабельный. Не чета окрестным чиновникам. И лицо холеное, гладкое. Таких любят показывать по телевидению".
Полисмены, вынуженные рыскать по кустам и месить формеными ботинками холодную грязь, смотрели на Большого человека с завистью: вот уж кому не суждено было заниматься тухлой работенкой вроде этой.
В машине действительно сидела птица высокого полета. Это был новоизбранный депутат, надежда буржуазии - Юркиев Владислав. По официальной версии он прочесывал города округа в поисках огрехов работы верховодящих органов, но... мало кто знал его истинную цель. Несколькими месяцами ранее во всех местных новостях трубили о дерзкой афере некоего К., покусившегося на депутатского сына. Шестнадцатилетний Андрей был похищен прямо со стоянки одного из ночных клубов города с целью вымогательства денег, а потом содержался в жестоких условиях в течение целого месяца, пока собиралась сумма выкупа. Как сообщали средства массовой инфомации, условия сделки были нарушены одной из сторон. Иначе говоря, подростка так и не вернули. Бесчестно выжулив у несчастных родителей денежное вознаграждение, преступник вместе с жертвой скрылся за пределами страны. На долгое время следствие зашло в тупик, и местоположение К. с Юркиевым-младшим не было установлено. До недавнего момента. По каким-то секретным каналам лишь пару дней назад стало известно, что они скрываются в недействующем здании педагогического колледжа, куда немедленно направили освободительный наряд. Волнующийся отец, естественно, тоже поехал на место захвата.
Предупредительные выстрелы преступник замечать отказался, тогда открыли огонь по стеклам. На что последовал упрямый ультиматум: или ему дают скрыться, или он кончит заложника прямо у них на глазах. Никому из освободителей не приходило в голову, что слово "кончит" употреблялось в самом что ни на есть прямом смысле.
Полицейский наряд застал парней за не самым надлежащим занятием для похитителя и заложника. А именно тогда, когда истосковавшийся по ласке Костя завалил Юркиева на преподавательскую кафедру и рьяно доказывал тому преимущества горизонтальных поверхностей. Андрей, к слову, был совсем не против, хотя по позвоночнику прокатился неприятный холодок при словах Кости о том, что отец Юркиева, скорее всего, присутствует на задержании. Как бы он не презирал отца, сообщать ему напрямую решение скооперироваться с похитителем не хотелось.
Тем временем Иглин напрочь забыл о существовании полицейских машин во дворе, забыл, что окна продырявлены пулями в решето. Сейчас для него существовал только Андрей, а чувство опасности лишь распаляло, возбуждало. Рассудительность канула в Лету, осторожность сгинула ровно в тот момент, когда пистолет выпал из ладони, под пальцами перестала ощущаться прохлада металла, сменившись прикосновениями языка к коже. Знал ведь Юркиев, подлец, куда дотянуться. На памяти Кости не было ни одной девушки, которая так быстро бы научилась понимать язык его тела. Андрей же схватывал все на лету, заставлял терять голову снова и снова. Иглин искренне надеялся, что полицейские поймут правильно его прицельный выстрел в фуражку одного из лейтенантов и отстанут хотя бы на час. Да уж, Андрей мог им гордиться.
- Последнее предупреждение: если Вы не отдадите заложника в течении трех минут, мы будем вынуждены открыть огонь прямо по Вам! - надрывался шеф в громкоговоритель.
Ситуация все больше выходила из-под контроля, операция затягивалась. Депутат стал барабанить пальцами по капоту, одергивать галстук - верный признак того, что он теряет терпение.
- У них-то матюгальник имеется? - совсем не по-официальному спросил у него Юркиев. На все происходящее ему по большему счету плевать, но за сына он тревожился с каждой минутой все сильнее.
- Конечно, только вот не пользуются они им совсем, молчат, вот-с. Уже и не знаем, что делать.
Если бы не строгий приказ Юркиева: "По заложнику не стрелять!" все давно можно было бы решить силой. Вжикнул снайпер затвором винтовки, и нет проблемы, а так... морока одна.
***
- Эй, мне не хочется умирать так глупо. Если меня застрелят, то на смертном одре я обязательно скажу, что это ты меня совратил и подставил под вражеские пули! - бормочет Андрей, упираясь кулаками в грудь Косте. Его брюки давно валяются на полу, а ноги закинуты Иглину на плечи - неудобно, да и жестко лежать на деревянном столе, но можно потерпеть. Ради дела.
- Умирать никто тут не собирается. Сами виноваты, что пришли, мы гостей не любим, - усмехается Костя и целует Андрея в губы, пытаясь перехватить инициативу. Пусть и младше возрастом, но Андрей был гораздо увереннее его, когда дело касалось вещей такого рода. И, хоть парень всегда оказывался снизу, морально он все равно будто бы "руководил парадом", доминировал над Костей. Пока его язык хозяйничал вот рту у Юркиева, руки уверенно спускались ниже, придерживали бедра и гладили живот.
На улице же шеф раздраженно поводил плечами и пытался придумать, что предпринять. Депутат следил за ним взглядом, отмечая нехилую аналитическую работу у того в голове.
- А может мы устроим переговоры Вас с вашим сыном? - заглавная "В" так и чувствовалась в итонациях руководителя операции. Что-что, а заискивать при необходимости он умел.
- Если это поможет, то я согласен. Где тут прибор, дайте сюда! - в раскрытую ладонь моментально сунули громкоговоритель. Откашлявшись и сделав проникновенную паузу, он начал с привычным оттенком помпезности, как во время речи.
- Сын! Надеюсь, с тобой там все в порядке и никаких телесных истязаний над тобой не производили...
Андрей застыл. Отец все-таки присутствовал на задержании!
Оформить мысль дальше помешал Костя: он уже подготовил его и, подхватив за ягодицы, медленно входил, рвано выдыхая каждый раз, когда тугие мышцы сжимались вокруг члена. Несмотря на то, что вместе были довольно давно, до самого конца в этом смысле парни доходили нечасто. Мешало упрямство Юркиева и его собственные, иглинские, принципы - принуждать девушку к сексу он не позволял себе никогда. Пусть Андрей и не совсем девушка, но все же... "По капризам и врожденной вредности он любой девчонке сто очков вперед даст,» - ухмылялся Костя про себя. И распускал руки, в очередной раз закрывая глаза на собственные желания.
Поэтому сейчас, когда юркиевские защитные бастионы рухнули перед непредсказуемостью ситуации, Костя открыто торжествовал. Какие еще следователи и захватчики? Усилия, пусть даже только умственные, на них тратить не представлялось возможным. Тело, раскинувшееся перед ним, заслуживало куда большего внимания: распахнутые, какие-то очень растерянные глаза смотрят внимательно, ожидающе, губы молят о прикосновении, отросшие волосы разметались по столешнице, издавая чуть слышный шорох при каждом толчке.
- Молодой человек, вы же сознательная личность, в конце-концов! Дайте моему сыну ответить! - голос старшего Юркиева становился все более грозным. Жестом он приказал полицейским вскинуть оружие. Щелкнули предохранители.
- На, ответь, он же не отъебется, пока не услышит, - на выдохе выговорил Иглин, поднося свободной рукой рупор ко рту Юркиева. Тот изо всех сжимал пальцами края стола. Пытался не кончить прямо сейчас.
- Па... па! - цельной фразы не получилось, с губ слетел лишь прерывистый вздох, зрачки расширились, как у наркомана, глаза закатились. Следовавший следом стон вышел глухо: Костя своевременно закрыл ему рот рукой. Сдержаться не получилось, капли вязкой спермы защекотали живот. За окном послышалось оживление.
- Что вы делаете с моим сыном?! Прекратите измываться над ним, мы выполним все ваши требования, только прекратите! - Владислав не находил себе места от страха за жизнь своего отпрыска, уверенный, что тот подвергается жестоким пыткам. Возможно, раскаленным железом. Или еще чем похлеще.
- Наконец-то, - встрепенулся Иглин, приподняв голову, которая мирно покоилась на груди у Андрея. - Машину нам без номеров, отсуствие слежки и полотенце, пожалуйста. Жив ваш золотой мальчик, еще как жив, все нервы мне вымотал, - язвительно добавил он в громкоговоритель, сдувая влажную от пота прядь с лица. Юркиев почувствствовал себя уязвленным и мстительно хлопнул его по заднице.
- Похоже на него, да... Ну что же, раз Андрей в порядке, всем постам: пропустить их.
***
В кабинете было тихо. Начальник полицейского участка с упоением поглощал двойную порцию заливной рыбы. Настроение было благостным, ведь вчерашняя операция прошла без потерь, хоть захвата все-таки не вышло. И все из-за этого взбалмошного депутата. Недоумевал он лишь над одним вопросом: зачем им понадобилось полотенце? Придя к выводу, что и преступники сейчас не те, и молодежь вообще не та, он решительно вытер рот и поставил подпись на протоколе следователя: дело закрыто.
Глава 3.
И снова в России.
- Ух ты, оторвались! - Костя облегченно навалился на спину напарнику. Та была непривычно напряженной и прямой, да и сам Андрей молчал. Даже не отпускал презрительных комментариев к происходящему.
- Эй, Малфой недоделанный, чего молчишь? Думаешь, твой отец отстал насовсем?
- Нет, не думаю. Скорее всего, нам дали передышку. Не более.
Когда их наконец выпустили из оцепления, парней занесло не куда-нибудь, а в военный парк. Об этом говорили покрытые птичьим пометом танки, стоящие тут и там на гранитных пьедесталах, диковинные орудия вроде зенитных установок, и даже расположенный чуть поодаль "кукурузник" на вид этак времен Второй Мировой. Место, как раз подходящее для преследуемых: фонари горят через один, а с довольно высоких "экспонатов" открывается отличный обзор.
Мотоцикл они решили оставить тут же, у одного из танков, чтобы в случае чего была возможность быстро скрыться. Точнее, решил Костя, пока Юркиев сверлил его спину взглядом, сидя на железном выступе. На возгласы вроде: "Ты выбрал не ту ситуацию, чтобы обижаться, помоги мне!" тот отвечал гордым молчанием и едкой усмешкой. Иглину это определенно не нравилось. Но, в конце-концов, у Кости имелись дела поважнее: например, обеспечить им укрытие и безопасность.
Иглин еще раз проверил парк на предмет посторонних (будка сторожа в тени деревьев осталась незамеченной) и уселся рядом с Юркиевым, который за время его работы успел усесться на литой корпус. Его напарник выглядел уже не таким обиженным, скорее просто задумчивым.
У Кости отлегло от сердца: вот, одной проблемой меньше. Оставалось разобраться с ночлегом. Да побыстрее, чтобы успеть отдохнуть хотя бы час перед бегством.
Зеленая краска осыпалась под кедами, нагревшийся за день металл грел тело, но тепла явно не хватило бы на остаток ночи, поэтому Костя просто постелил поверх свою толстовку. Приготовиться было делом нехитрым, но устраиваться самому, пока отмороженный напарник наблюдал за ним, оказалось непросто. Раскорячившись, словно морская звезда, вцепившись в железные кольца крышек люков, парень пытался лечь наконец на устроенное ложе. Ногами он искал опору, пытался не скатиться вниз.
Андрей будто только и ждал, чтобы Костя принял самую неудобную позу. Или удобную.
Но это как посмотреть.
***
Почему бы не отыграться за все предшествующее вот так, разом? Губы скривились в язвительной усмешке: как же, Иглин - в прошлом настоящий Казанова и любимец девушек, да и с ним неотступно принимающий роль актива, будет... выебанным - неслыханная дерзость! И, Андрей был в этом уверен, ирония заключалась в том, что ему будет это нравиться, что уязвит самолюбие доморощенного альфа-самца еще сильнее. Но поток мстительных мыслей путался, становился все более бессвязным. Наверное, чувство вседозволенности, власти над недоступным ранее телом вскружило голову. Завело до темных мушек в глазах. А в сочетании с адреналином от недавнего побега и вовсе подействовало не хуже, чем афродизиак.
Крышу сорвало не только у него. Костина ругань теперь мешалась с тщательно подавляемыми стонами, если Юркиев как бы ненароком проводил по голой груди пальцами или сильнее сминал его задницу. Когда же он прихватил соски, без того напряженные от прохладного воздуха, один - свободной рукой, а другой - губами, Костя уже не застонал. Заорал в полный голос, руша вконец призрачный намек на конспирацию.
Разлетелись в пыль туманные остатки гордости, убеждения чужие и собственные в том, что нельзя, что он вовсе не такой, он же нормальный. Вроде... был. Просто не до того стало. Костя боялся позорно кончить от одних прикосновений. Андрей же, гребаный садист, не торопился переходить к основной части. Он хотел насладиться триумфом полностью.
Суетливое оживление сторож парка Иван Семенович Новиков заметил не сразу. Зевнул, потянулся на узкой койке, с любовно продавленными за годы службы пружинами. Просыпался он так каждую ночь. Больше по привычке, чем по действительной надобности; только ради успокоения не очень активной совести. Блюститель порядка как-никак.
А сегодня не спалось. Сторож сел у пыльного столика, прихватив бутылку пива из походного холодильника. Исключительно для поднятия боевой готовности, естественно. Благодатная темнота притупляла ощущения, отчего старик пару раз проваливался в дремоту, но сон моментально улетучивался, стоило только Новикову ухватиться за его мягкий бок.
Насторожили только чьи-то резкие вскрики, которые он сначала принял за вопли бродячих собак. "Пусть воют в свое удовольствие, если приспичило псинам," - успокаивал себя Иван Семенович и тер усталое лицо ладонью. Но, после того, как крики повторились, слух отчетливо ухватил обрывок фразы. Сторож все же заставил себя покинуть теплую каморку. Ведь и вандалы могли быть, и сектанты, коих в последнее время расплодилось великое множество, а ему потом из собственного худого бумажника за урон расплачиваться.
Будчонка располагалась так, что увидеть танковую аллею можно было, только поднявшись по лестнице, откуда прекрасно просматривались все охранные объекты, а низкие ветви ивы обеспечивали укрытие. Тусклые фонари были лишь на платформах с орудиями, что оказалось кстати: свет не доходил до ступеней, зато отлично освещал все остальное.
С первого взгляда пейзаж показался умиротворяющим и привычным до зубовного скрежета: железные чудища покоятся на пьедесталах, по листве деревьев гуляет ветер, и даже подозрительные звуки прекратились (в этот момент Андрей зажал Иглину рот ладонью). Но бывший разведчик отличался феноменальной дотошностью, и на беглом осмотре не остановился, приняв решение дойти до противоположного края парка.
До ограды Иван Семенович так и не дошел. Признаться, матерый вояка доныне и не представлял, что танк можно использовать подобным образом. Однако, парни на "Андерсене М-40" доказывали обратное. Оба были именно той внешности, о которой днем ранее сообщала полиция. С точки обзора Новикова прекрасно был виден цвет кожи и волос. Хотя больше Новикова поразило то, что одно молодое тело выгибалось под другим, едва ли не сплетаясь воедино, а мышцы двигались под блестящей от пота кожей. Зрение у Ивана Семеновича сохранилось преотличное.
«Красиво,» - подумал шестидесятилетний мужчина, прошедший в свое время две войны.
И тут же прижал руку ко лбу. Как будто мысли можно было подслушать.
Эпилог.
Крупный политический деятель, владелец крупнейшей в России сети аптек Юркиев, а по совместительству отчаявшийся родитель похищенного сына, томно вздыхал, поглядывая усталыми глазами на фоторамку. С фотографии ему белозубо улыбался сын в обнимку с матерью. Снимок был сделан шесть лет назад, когда они всей семьей отдыхали на Мальдивах.
Мужчина подпер рукой щеку. Окно в кабинете было нараспашку, и тяжелые гардины подрагивали от легких порывов воздуха.
Шесть лет назад. Да, тогда не было проблем. В то время он и представить не мог, что его отпрыск подкинет ему такую свинью. Что он пропустил? Что недодал, о чем забыл? Ответы упорно не желали находиться, только голова становилась тяжелее.
Звонок.
- Ну что, папенька? Жив еще, старая развалина? - в трубке раздался радостный хохот и почему-то плеск воды.
- Не ожидал услышать тебя вновь, сын.
- О, так я для тебя все еще сын!
- Я не собирался забывать единственного наследника лишь потому, что он оказался...
- Гей? Пидорас, педик, гомосексуалист? Или, может, предатель? - участливо подсказал Андрей.
- Прекрати, ради всего святого! Надеюсь, ты позвонил для того, чтобы попросить прощения и вернуться?
- Опять ты о своем! Ну сколько можно. Надейся, если тебя это так радует, - особенно едко.
В фоновом шуме вырисовался мягкий голос, который, отчаянно фальшивя, напевал: «Наде-е-ежда тебя никогда-а не поки-и-инет, наде-е-ежда меня-я никогда-а не преда-аст!».
- Дружок твой? А он картавит, - с удивлением.
- Что, не все описали полицейские шакалы? Папа, Вы меня поражаете. Тем не менее, я никогда не вернусь, так и знайте! Мы в отеле сейчас, но Костя уже присмотрел квартиру в тихом районе.
Мокрый шлепок и шутливая ругань.
Костя, значит? Ну, слава Богу. Кажется, у него все хорошо.
Название: «Бонни и Клайд. Задержание»
Авторы: Steyr, захария
Фэндом: ориджинал
Пейринг: Костя Иглин/Андрей Юркиев
Жанр: приключения, романтика, юмор
Рейтинг: NC-17
Размер: миди
Предупреждение 1: слэш
Предупреждение 2: *с удовольствием* все совпадения с реальными людьми не случайны
Саммари: Что будет, если студент-аферист решится похитить депутатского сына, и жизнь повернет все так, что никакие деньги станут не нужны? В этой истории - погони, секс, приправленный экстримом и такая навязчивая родительская забота. Предысторию, в которой парни только встречаются и узнают друг друга, можно прочитать здесь
читать дальше
Глава 1.
В Америке.
- Запрыгивай, запрыгивай скорее! У нас времени в обрез! - с пустой парковки при захудалом мотеле мотоциклист призывно машет рукой высокому парню, во рту которого методично исчезает сэндвич. С видом человека, полностью довольного жизнью, тот не воспринял слова сообщника всерьез:
- Дай мне поесть спокойно, скотина. Я ужин пропустил из-за твоих капризов, между прочим.
Мясо в сэндвиче было непрожаренным, но это все же лучше, чем ничего. Им и так в дороге придется быть еще неизвестно сколько времени, а он его гонит.
- Так и заворот кишок недолго получить, знаешь ли!
- По радио сообщили, что за нами ведется погоня, даже описание внешности дали. Администратор этого клоповника явно слышал выпуск и в скором времени сообщит в полицию, если уже не сообщил. Так что решай, что тебе важнее: правильное пищеварение или наши жизни, - почти будничным тоном поясняет Юркиев, что стоит ему немалой выдержки. Знать, что тебя вот-вот могут поймать, и сохранять спокойствие - дело не из легких.
- Что? Твой папаша так от нас и не отстал?!
Остатки сэндвича останавливаются в паре сантиметров от рта, крошки сыпятся на потрескавшийся асфальт. До Иглина наконец доходит вся шаткость их положения, и он, недолго думая, бежит к мотоциклу, на ходу дожевывая свой несостоявшийся ужин.
Хватает толстовку (ночь выдалась теплой, он был в одной водолазке), от волнения не сразу попадая руками в рукава.
Юркиев тем временем надевает мотоциклетный шлем: и лица не видно, и, если они разобьются, в его голове что-нибудь, да останется.
- Поверь мне, пока он не вернет меня или достоверно не убедится в моей клинической смерти, не отстанет. Хотя, боюсь, и в этом случае мой уважаемый отец будет преследовать тебя. Дабы понести возмездие, - Юркиев с пафосом закатывает глаза, - Вот, за куртку держись, а то, если ебнешься на шоссе, собирать не буду.
И коротко вздрагивает, когда сильные руки обхватывают его талию. Как в тиски заковал - не вырваться, даже если б захотел. Но желания такого нет, даже спокойнее как-то стало. Начал привыкать, что ли?
- Двигай уже, а то и правда поймают, - доносится сзади.
Костя нечасто давал себе повод для разгильдяйства, брал ответственность за такие вещи, как выбор ночного пристанища, покупка бензина или чего-то подобного; Андрей же вел себя легкомысленно, чаще всего забивал на конспирацию и осторожность, но припадки здравого смысла иногда себе позволял. Вот как сейчас, например.
Сверкнули фары в темноте, выхватили кусок шоссе, похожего на сброшенную чешую змеи. Белый разметочный пунктир сливался в одну непрерывную линию, от чего слегка закружилась голова. Дорога была пустынной - за исключением их мотоцикла; не было возможности рассмотреть окружающий ландшафт: ночь выдалась безлунная, и от этого по обе стороны трассы виднелись лишь чернильные силуэты деревьев.
Мирно сидеть Косте было скучно. Юркиев был непривычно взвинченным, молчание - гнетущим и неуютным. Потребности взрослеющего организма даже во время преследования давали о себе знать, и Иглин не нашел ничего лучше, чем разшевелить Андрея одним доступным, хоть и немного неуместным на дороге способом.
Юркиев решил промолчать, когда руки Кости зашарили по куртке - ну пусть елозит, если хочет, может у него запястья затекли. Когда эти самые конечности спустились ниже и ущипнули за ягодицу, он попытался предупреждающе ткнуть увлекшегося "напарника" в бок, но получилось не очень: все-таки управление мотоциклом требовало сосредоточенности на руле, иначе они рисковали свернуть с дороги на ближайший пустырь. Что, естественно, было Косте только на руку. Значит, мешать не сможет. Пока левой рукой он по-прежнему держался за Андрея, правая потянулась к его ширинке джинс, по пути ненавязчиво расстегнув ремень.
Парни пропустили момент, когда невдалеке послышался шум приближающегося автомобиля. Костя повернул голову, чтобы взглянуть на машину, и застыл, увидев красно-синие огни полицейской машины. Номерной знак их транспорта копы наверняка знали, если администратор все же позвонил в полицию, поэтому Иглин не удивился, когда завыли сирены. Но останавливаться не собирался, даже когда заметил, как напрягся Юркиев. Так ведь еще интереснее, верно? Хоть и придется огрести от Андрея потом, зато сейчас можно развлекаться по полной.
Справившись с молнией, Костя скользнул рукой под ткань боксеров и обхватил вялый член. Настойчиво погладил гладкую кожицу, обвел уздечку кончиками пальцев... Пока Андрей не завопил глухим из-за шлема голосом:
- Блядь, да перестань ты, ебаный извращенец!
Мотоцикл завилял по дороге, как пьяный. Сидевшие в машине полицейские недоуменно переглянулись. Водитель новичком явно не был, так откуда такая странная езда? Наверняка все эти неожиданные маневры на самом деле обманные, чтобы облапошить их!
Тем временем события на мотоцикле, прорезающем предрассветную тьму светом фар, развивались стремительно. Андрей, кажется, смирился со своей нелегкой участью. Во всяком случае, открытой агрессии не проявлял, рассуждая так: не стоит дразнить погоню. Все его силы были брошены на то, чтобы удерживать контроль над их с одуревшим сообщником транспортом.
- Немедленно прекрати лапать меня холодными руками, - сухо.
- Экая принцесса! Раньше ты не был таким избирательным. Ничего, потерпи немного, скоро согреются, - истинно змеиная усмешка. А пальцы - действительно, уже изрядно согревшиеся - щекочут основание головки, то сжимая напрягшийся орган почти до боли, то отпуская и поддразнивая легчайшими прикосновениями. Твою мать, Иглин, где ты такому научился?!
- Выкусите, падлы! - выкрикнул Костя полицейским машинам напоследок. Русских копы не поняли, но интернациональный жест средним пальцем был красноречивым: предводитель операции чуть не захлебнулся слюной от такой наглости. Еще бы, какой-то вшивый студентик украл сына сотрудника государственной думы, переполошил полстраны, да еще и сопротивление оказывает! А, главное, жалко мальчонку-то похищенного. Много повидал шериф и отлично знал, какими жестокими могли быть преступники. Особенно молодые и неопытные.
За вспышкой негодования он пропустил, как мотоцикл с похитителем вильнул куда-то в сторону, съехал на обочину, и... исчез за деревьями. Полицейский "бьюик" попробовал последовать за ними, но старая машина была гораздо менее маневренной, да и прошмыгнуть в проходах между узкими деревьями не представлялось возможным. Водитель смачно выругался сквозь зубы, а мотоцикл уже скрылся из вида. Операция по незамедлительному захвату была провалена.
Когда окончательно обнаглевший Костя решил поиграть в «похитителя и жертву», основательно прихватив мочку уха измученного Юркиева зубами, тот перестал контролировать себя. Стройное тело будто подбросило вверх, вжало в парня, сидящего сзади, выгнуло дугой. Руки судорожно вцепились в руль, он со свистом выпустил воздух сквозь сжатые зубы. Вздумай кто-нибудь из поотставших преследователей догнать их сейчас, он не сдержал бы вопль изумления: не каждый день увидишь, как похищенный депутатский сынок сначала осыпает своего смеющегося «мучителя» потоком таких ругательств, что не в каждом «обезьяннике» услышишь, а потом валит в канаву и засасывает так, будто хочет выпить его рот - до самого горла.
- Вовремя мы свернули, - замечает развалившийся в траве Андрей. Его руки закинуты за голову, и губы уже не поджаты, а растянуты в довольнейшей из улыбок. Улыбке обожравшегося сметаной кота.
- А то, моя заслуга, - нарывается Иглин. Ему снова не хватает внимания.
- Все тебе мало? - лениво даже поворачивать голову, поэтому Юркиев только приоткрывает левый глаз.
И немедленно закрывает его обратно, потому что теплая тяжесть наваливается сверху и расцеловывает лоб, щеки, шею.
- Обожаю, когда ты такой, - говорит Иглин спустя неопределенный промежуток времени.
Серьезно, как никогда.
Глава 2.
В России.
По заброшенному классу сновали толстобрюхие крысы, похожие на карликовых свиней с бурой щетиной. В стеклах, потрескавшихся от полицейских пуль, отражались алые росчерки сигнальных огней, где-то истерично завывала соседская сигнализация: во внезапной перестрелке пострадало и ни в чем не повинное гражданское имущество.
Взмыленные полисмены расползлись по территории обветшалого колледжа, как тараканы в поисках еды. Кое-кто наспех закурил сигарету, пока не видел шеф. Отлынивать было нельзя - от результата работы зависело не количество премиальных на конец месяца, а гарантия того, что пригретые за годы должности в участке останутся занятыми. На взятие, в общем-то, рядового вымогателя с жертвой вызвали чуть ли не весь отдел, даже рядовых сержантиков из дежурной части в эту ночь выволокли на задание.
"Ну надо же," - сетовали усталые офицеры, - "Как только приехала важная шишка из министерства, так начальству будто вожжа под хвост попала. Вон, даже шеф, обычно строгий со всеми подчиненными, вьюном вьется вокруг мужика у богатой машины. Сразу видно, фигура важная: золотые запонки поблескивают на манжетах, от твидового костюма пахнет дороговизной, вид невозмутимый и презентабельный. Не чета окрестным чиновникам. И лицо холеное, гладкое. Таких любят показывать по телевидению".
Полисмены, вынуженные рыскать по кустам и месить формеными ботинками холодную грязь, смотрели на Большого человека с завистью: вот уж кому не суждено было заниматься тухлой работенкой вроде этой.
В машине действительно сидела птица высокого полета. Это был новоизбранный депутат, надежда буржуазии - Юркиев Владислав. По официальной версии он прочесывал города округа в поисках огрехов работы верховодящих органов, но... мало кто знал его истинную цель. Несколькими месяцами ранее во всех местных новостях трубили о дерзкой афере некоего К., покусившегося на депутатского сына. Шестнадцатилетний Андрей был похищен прямо со стоянки одного из ночных клубов города с целью вымогательства денег, а потом содержался в жестоких условиях в течение целого месяца, пока собиралась сумма выкупа. Как сообщали средства массовой инфомации, условия сделки были нарушены одной из сторон. Иначе говоря, подростка так и не вернули. Бесчестно выжулив у несчастных родителей денежное вознаграждение, преступник вместе с жертвой скрылся за пределами страны. На долгое время следствие зашло в тупик, и местоположение К. с Юркиевым-младшим не было установлено. До недавнего момента. По каким-то секретным каналам лишь пару дней назад стало известно, что они скрываются в недействующем здании педагогического колледжа, куда немедленно направили освободительный наряд. Волнующийся отец, естественно, тоже поехал на место захвата.
Предупредительные выстрелы преступник замечать отказался, тогда открыли огонь по стеклам. На что последовал упрямый ультиматум: или ему дают скрыться, или он кончит заложника прямо у них на глазах. Никому из освободителей не приходило в голову, что слово "кончит" употреблялось в самом что ни на есть прямом смысле.
Полицейский наряд застал парней за не самым надлежащим занятием для похитителя и заложника. А именно тогда, когда истосковавшийся по ласке Костя завалил Юркиева на преподавательскую кафедру и рьяно доказывал тому преимущества горизонтальных поверхностей. Андрей, к слову, был совсем не против, хотя по позвоночнику прокатился неприятный холодок при словах Кости о том, что отец Юркиева, скорее всего, присутствует на задержании. Как бы он не презирал отца, сообщать ему напрямую решение скооперироваться с похитителем не хотелось.
Тем временем Иглин напрочь забыл о существовании полицейских машин во дворе, забыл, что окна продырявлены пулями в решето. Сейчас для него существовал только Андрей, а чувство опасности лишь распаляло, возбуждало. Рассудительность канула в Лету, осторожность сгинула ровно в тот момент, когда пистолет выпал из ладони, под пальцами перестала ощущаться прохлада металла, сменившись прикосновениями языка к коже. Знал ведь Юркиев, подлец, куда дотянуться. На памяти Кости не было ни одной девушки, которая так быстро бы научилась понимать язык его тела. Андрей же схватывал все на лету, заставлял терять голову снова и снова. Иглин искренне надеялся, что полицейские поймут правильно его прицельный выстрел в фуражку одного из лейтенантов и отстанут хотя бы на час. Да уж, Андрей мог им гордиться.
- Последнее предупреждение: если Вы не отдадите заложника в течении трех минут, мы будем вынуждены открыть огонь прямо по Вам! - надрывался шеф в громкоговоритель.
Ситуация все больше выходила из-под контроля, операция затягивалась. Депутат стал барабанить пальцами по капоту, одергивать галстук - верный признак того, что он теряет терпение.
- У них-то матюгальник имеется? - совсем не по-официальному спросил у него Юркиев. На все происходящее ему по большему счету плевать, но за сына он тревожился с каждой минутой все сильнее.
- Конечно, только вот не пользуются они им совсем, молчат, вот-с. Уже и не знаем, что делать.
Если бы не строгий приказ Юркиева: "По заложнику не стрелять!" все давно можно было бы решить силой. Вжикнул снайпер затвором винтовки, и нет проблемы, а так... морока одна.
***
- Эй, мне не хочется умирать так глупо. Если меня застрелят, то на смертном одре я обязательно скажу, что это ты меня совратил и подставил под вражеские пули! - бормочет Андрей, упираясь кулаками в грудь Косте. Его брюки давно валяются на полу, а ноги закинуты Иглину на плечи - неудобно, да и жестко лежать на деревянном столе, но можно потерпеть. Ради дела.
- Умирать никто тут не собирается. Сами виноваты, что пришли, мы гостей не любим, - усмехается Костя и целует Андрея в губы, пытаясь перехватить инициативу. Пусть и младше возрастом, но Андрей был гораздо увереннее его, когда дело касалось вещей такого рода. И, хоть парень всегда оказывался снизу, морально он все равно будто бы "руководил парадом", доминировал над Костей. Пока его язык хозяйничал вот рту у Юркиева, руки уверенно спускались ниже, придерживали бедра и гладили живот.
На улице же шеф раздраженно поводил плечами и пытался придумать, что предпринять. Депутат следил за ним взглядом, отмечая нехилую аналитическую работу у того в голове.
- А может мы устроим переговоры Вас с вашим сыном? - заглавная "В" так и чувствовалась в итонациях руководителя операции. Что-что, а заискивать при необходимости он умел.
- Если это поможет, то я согласен. Где тут прибор, дайте сюда! - в раскрытую ладонь моментально сунули громкоговоритель. Откашлявшись и сделав проникновенную паузу, он начал с привычным оттенком помпезности, как во время речи.
- Сын! Надеюсь, с тобой там все в порядке и никаких телесных истязаний над тобой не производили...
Андрей застыл. Отец все-таки присутствовал на задержании!
Оформить мысль дальше помешал Костя: он уже подготовил его и, подхватив за ягодицы, медленно входил, рвано выдыхая каждый раз, когда тугие мышцы сжимались вокруг члена. Несмотря на то, что вместе были довольно давно, до самого конца в этом смысле парни доходили нечасто. Мешало упрямство Юркиева и его собственные, иглинские, принципы - принуждать девушку к сексу он не позволял себе никогда. Пусть Андрей и не совсем девушка, но все же... "По капризам и врожденной вредности он любой девчонке сто очков вперед даст,» - ухмылялся Костя про себя. И распускал руки, в очередной раз закрывая глаза на собственные желания.
Поэтому сейчас, когда юркиевские защитные бастионы рухнули перед непредсказуемостью ситуации, Костя открыто торжествовал. Какие еще следователи и захватчики? Усилия, пусть даже только умственные, на них тратить не представлялось возможным. Тело, раскинувшееся перед ним, заслуживало куда большего внимания: распахнутые, какие-то очень растерянные глаза смотрят внимательно, ожидающе, губы молят о прикосновении, отросшие волосы разметались по столешнице, издавая чуть слышный шорох при каждом толчке.
- Молодой человек, вы же сознательная личность, в конце-концов! Дайте моему сыну ответить! - голос старшего Юркиева становился все более грозным. Жестом он приказал полицейским вскинуть оружие. Щелкнули предохранители.
- На, ответь, он же не отъебется, пока не услышит, - на выдохе выговорил Иглин, поднося свободной рукой рупор ко рту Юркиева. Тот изо всех сжимал пальцами края стола. Пытался не кончить прямо сейчас.
- Па... па! - цельной фразы не получилось, с губ слетел лишь прерывистый вздох, зрачки расширились, как у наркомана, глаза закатились. Следовавший следом стон вышел глухо: Костя своевременно закрыл ему рот рукой. Сдержаться не получилось, капли вязкой спермы защекотали живот. За окном послышалось оживление.
- Что вы делаете с моим сыном?! Прекратите измываться над ним, мы выполним все ваши требования, только прекратите! - Владислав не находил себе места от страха за жизнь своего отпрыска, уверенный, что тот подвергается жестоким пыткам. Возможно, раскаленным железом. Или еще чем похлеще.
- Наконец-то, - встрепенулся Иглин, приподняв голову, которая мирно покоилась на груди у Андрея. - Машину нам без номеров, отсуствие слежки и полотенце, пожалуйста. Жив ваш золотой мальчик, еще как жив, все нервы мне вымотал, - язвительно добавил он в громкоговоритель, сдувая влажную от пота прядь с лица. Юркиев почувствствовал себя уязвленным и мстительно хлопнул его по заднице.
- Похоже на него, да... Ну что же, раз Андрей в порядке, всем постам: пропустить их.
***
В кабинете было тихо. Начальник полицейского участка с упоением поглощал двойную порцию заливной рыбы. Настроение было благостным, ведь вчерашняя операция прошла без потерь, хоть захвата все-таки не вышло. И все из-за этого взбалмошного депутата. Недоумевал он лишь над одним вопросом: зачем им понадобилось полотенце? Придя к выводу, что и преступники сейчас не те, и молодежь вообще не та, он решительно вытер рот и поставил подпись на протоколе следователя: дело закрыто.
Глава 3.
И снова в России.
- Ух ты, оторвались! - Костя облегченно навалился на спину напарнику. Та была непривычно напряженной и прямой, да и сам Андрей молчал. Даже не отпускал презрительных комментариев к происходящему.
- Эй, Малфой недоделанный, чего молчишь? Думаешь, твой отец отстал насовсем?
- Нет, не думаю. Скорее всего, нам дали передышку. Не более.
Когда их наконец выпустили из оцепления, парней занесло не куда-нибудь, а в военный парк. Об этом говорили покрытые птичьим пометом танки, стоящие тут и там на гранитных пьедесталах, диковинные орудия вроде зенитных установок, и даже расположенный чуть поодаль "кукурузник" на вид этак времен Второй Мировой. Место, как раз подходящее для преследуемых: фонари горят через один, а с довольно высоких "экспонатов" открывается отличный обзор.
Мотоцикл они решили оставить тут же, у одного из танков, чтобы в случае чего была возможность быстро скрыться. Точнее, решил Костя, пока Юркиев сверлил его спину взглядом, сидя на железном выступе. На возгласы вроде: "Ты выбрал не ту ситуацию, чтобы обижаться, помоги мне!" тот отвечал гордым молчанием и едкой усмешкой. Иглину это определенно не нравилось. Но, в конце-концов, у Кости имелись дела поважнее: например, обеспечить им укрытие и безопасность.
Иглин еще раз проверил парк на предмет посторонних (будка сторожа в тени деревьев осталась незамеченной) и уселся рядом с Юркиевым, который за время его работы успел усесться на литой корпус. Его напарник выглядел уже не таким обиженным, скорее просто задумчивым.
У Кости отлегло от сердца: вот, одной проблемой меньше. Оставалось разобраться с ночлегом. Да побыстрее, чтобы успеть отдохнуть хотя бы час перед бегством.
Зеленая краска осыпалась под кедами, нагревшийся за день металл грел тело, но тепла явно не хватило бы на остаток ночи, поэтому Костя просто постелил поверх свою толстовку. Приготовиться было делом нехитрым, но устраиваться самому, пока отмороженный напарник наблюдал за ним, оказалось непросто. Раскорячившись, словно морская звезда, вцепившись в железные кольца крышек люков, парень пытался лечь наконец на устроенное ложе. Ногами он искал опору, пытался не скатиться вниз.
Андрей будто только и ждал, чтобы Костя принял самую неудобную позу. Или удобную.
Но это как посмотреть.
***
Почему бы не отыграться за все предшествующее вот так, разом? Губы скривились в язвительной усмешке: как же, Иглин - в прошлом настоящий Казанова и любимец девушек, да и с ним неотступно принимающий роль актива, будет... выебанным - неслыханная дерзость! И, Андрей был в этом уверен, ирония заключалась в том, что ему будет это нравиться, что уязвит самолюбие доморощенного альфа-самца еще сильнее. Но поток мстительных мыслей путался, становился все более бессвязным. Наверное, чувство вседозволенности, власти над недоступным ранее телом вскружило голову. Завело до темных мушек в глазах. А в сочетании с адреналином от недавнего побега и вовсе подействовало не хуже, чем афродизиак.
Крышу сорвало не только у него. Костина ругань теперь мешалась с тщательно подавляемыми стонами, если Юркиев как бы ненароком проводил по голой груди пальцами или сильнее сминал его задницу. Когда же он прихватил соски, без того напряженные от прохладного воздуха, один - свободной рукой, а другой - губами, Костя уже не застонал. Заорал в полный голос, руша вконец призрачный намек на конспирацию.
Разлетелись в пыль туманные остатки гордости, убеждения чужие и собственные в том, что нельзя, что он вовсе не такой, он же нормальный. Вроде... был. Просто не до того стало. Костя боялся позорно кончить от одних прикосновений. Андрей же, гребаный садист, не торопился переходить к основной части. Он хотел насладиться триумфом полностью.
Суетливое оживление сторож парка Иван Семенович Новиков заметил не сразу. Зевнул, потянулся на узкой койке, с любовно продавленными за годы службы пружинами. Просыпался он так каждую ночь. Больше по привычке, чем по действительной надобности; только ради успокоения не очень активной совести. Блюститель порядка как-никак.
А сегодня не спалось. Сторож сел у пыльного столика, прихватив бутылку пива из походного холодильника. Исключительно для поднятия боевой готовности, естественно. Благодатная темнота притупляла ощущения, отчего старик пару раз проваливался в дремоту, но сон моментально улетучивался, стоило только Новикову ухватиться за его мягкий бок.
Насторожили только чьи-то резкие вскрики, которые он сначала принял за вопли бродячих собак. "Пусть воют в свое удовольствие, если приспичило псинам," - успокаивал себя Иван Семенович и тер усталое лицо ладонью. Но, после того, как крики повторились, слух отчетливо ухватил обрывок фразы. Сторож все же заставил себя покинуть теплую каморку. Ведь и вандалы могли быть, и сектанты, коих в последнее время расплодилось великое множество, а ему потом из собственного худого бумажника за урон расплачиваться.
Будчонка располагалась так, что увидеть танковую аллею можно было, только поднявшись по лестнице, откуда прекрасно просматривались все охранные объекты, а низкие ветви ивы обеспечивали укрытие. Тусклые фонари были лишь на платформах с орудиями, что оказалось кстати: свет не доходил до ступеней, зато отлично освещал все остальное.
С первого взгляда пейзаж показался умиротворяющим и привычным до зубовного скрежета: железные чудища покоятся на пьедесталах, по листве деревьев гуляет ветер, и даже подозрительные звуки прекратились (в этот момент Андрей зажал Иглину рот ладонью). Но бывший разведчик отличался феноменальной дотошностью, и на беглом осмотре не остановился, приняв решение дойти до противоположного края парка.
До ограды Иван Семенович так и не дошел. Признаться, матерый вояка доныне и не представлял, что танк можно использовать подобным образом. Однако, парни на "Андерсене М-40" доказывали обратное. Оба были именно той внешности, о которой днем ранее сообщала полиция. С точки обзора Новикова прекрасно был виден цвет кожи и волос. Хотя больше Новикова поразило то, что одно молодое тело выгибалось под другим, едва ли не сплетаясь воедино, а мышцы двигались под блестящей от пота кожей. Зрение у Ивана Семеновича сохранилось преотличное.
«Красиво,» - подумал шестидесятилетний мужчина, прошедший в свое время две войны.
И тут же прижал руку ко лбу. Как будто мысли можно было подслушать.
Эпилог.
Крупный политический деятель, владелец крупнейшей в России сети аптек Юркиев, а по совместительству отчаявшийся родитель похищенного сына, томно вздыхал, поглядывая усталыми глазами на фоторамку. С фотографии ему белозубо улыбался сын в обнимку с матерью. Снимок был сделан шесть лет назад, когда они всей семьей отдыхали на Мальдивах.
Мужчина подпер рукой щеку. Окно в кабинете было нараспашку, и тяжелые гардины подрагивали от легких порывов воздуха.
Шесть лет назад. Да, тогда не было проблем. В то время он и представить не мог, что его отпрыск подкинет ему такую свинью. Что он пропустил? Что недодал, о чем забыл? Ответы упорно не желали находиться, только голова становилась тяжелее.
Звонок.
- Ну что, папенька? Жив еще, старая развалина? - в трубке раздался радостный хохот и почему-то плеск воды.
- Не ожидал услышать тебя вновь, сын.
- О, так я для тебя все еще сын!
- Я не собирался забывать единственного наследника лишь потому, что он оказался...
- Гей? Пидорас, педик, гомосексуалист? Или, может, предатель? - участливо подсказал Андрей.
- Прекрати, ради всего святого! Надеюсь, ты позвонил для того, чтобы попросить прощения и вернуться?
- Опять ты о своем! Ну сколько можно. Надейся, если тебя это так радует, - особенно едко.
В фоновом шуме вырисовался мягкий голос, который, отчаянно фальшивя, напевал: «Наде-е-ежда тебя никогда-а не поки-и-инет, наде-е-ежда меня-я никогда-а не преда-аст!».
- Дружок твой? А он картавит, - с удивлением.
- Что, не все описали полицейские шакалы? Папа, Вы меня поражаете. Тем не менее, я никогда не вернусь, так и знайте! Мы в отеле сейчас, но Костя уже присмотрел квартиру в тихом районе.
Мокрый шлепок и шутливая ругань.
Костя, значит? Ну, слава Богу. Кажется, у него все хорошо.
@темы: фикрайтерство
а причина проста - не так уж плохо быть самым высоким в группе и иметь сильные руки. в общем, во время подготовки мне приходилось доставать с высоких полок лаборанской макеты и манекены. особенно доставляли крики вроде: "да ты чего, половина билетов же с клизмами! жопы, жопы тащи!" 
ничуть не хуже, чем в фильме, мальчонка. фирменный кинговский стиль в очередной раз вылазит странным юмором во внезапных местах. а еще там очень много описания клуба для геев, забавно так... как всегда у дядюшки Стивена. ни одно произведение не обходится без лиц нетрадиционной ориентации, кинк, что ли? подозрительно.