хочу банального лупоглазого карася. или окуня с жирными, лоснящимися бочками.
непременно живого. чтобы хрустнул разведенными в стороны плавниками и булькнул вспоротой полостью, когда я вытаскивал бы из него кишки прямо ладонью. перешеек от арки ребер к внутренним органам в такие моменты постанывает так вкусно, упруго, брызжет кровью, если царапнуть. мочевой пузырь искоркой янтаря подсвечивает потроха. легкие маленькие, но твердые - прижмешь ногтем, а оно "чпок!" и сдуется. зеленовато-серые водоросли (речные рыбы много их глотают) выглядят как диковинные гирлянды. бывает, что даже печень перевита ими.
жабры жадно вздымались бы, пытаясь ухватить пузырьки воздуха в несуществующей воде, и рыбина бы билась, гибко изворачиваясь в ладонях. перехватить у основания шеи накрепко и ножом - будто против шерсти гладишь - снять чешую одним четким, выверенным движением.
мякоть плоти розоватая, нежная, податливая, ее хочется разглаживать и разминать, наслаждаясь самой текстурой.
ну и съесть бы кусочек тоже, в общем, неплохо.

думаю, маски арранкаров состоят из хитина, и те, подобно ракам, в межсезонье вырывают себе норы глубоко в уэко мундо, дабы спокойно скинуть панцирь, заменив его новым, более прочным.
улькиорра злобно шипит и пофыркивает, сверкает из своей норы глазищами, полными отчаяния; гриммджо роет неглубоко, но вход охраняет ревностно, а когда приходит момент нарастания новой хитиновой маски, помуркивает; ннойтора скользит в грязь с илом и затаивается там - тощий, все равно никто не заметит; халибелл запахивается в водоросли, проявляя неведомую доселе смущенность... остальные же слишком серьезны, чтобы делать что-то особенное.